Бурный финиш - Страница 56

— Но он так молод, — возразил Раус-Уилер.

— От них польза именно в этом возрасте, — сказал Ярдман. — Билли сейчас девятнадцать. Лет через семь-восемь я бы уже не стал ему доверять так, как сейчас. Есть риск, что после тридцати убийца сделается слишком сентиментальным.

Раус-Уилер прокашлялся, пытаясь говорить так же равнодушно, как Ярдман, но голос у него срывался. Он сказал:

— В общем, у вас на поводке тигр.

Он хотел закинуть ногу на ногу, но задел каблуком труп Патрика. С гримасой отвращения он попросил:

— Нельзя ли его чем-нибудь прикрыть?

Ярдман кивнул, встал и пошел к багажному отделению, откуда достал серое одеяло и накрыл им Патрика, а я смотрел на Раус-Уилера, который избегал моих взглядов. Кто же он такой, размышлял я, и почему так необходимо перевезти его через границу, даже ценой жизни троих ни в чем не повинных пилотов?

Неприметной наружности человек лет тридцати пяти с мешками под глазами и капризным ртом. Человек, который никак не мог привыкнуть к насилию, царившему вокруг него, и пытающийся умыть руки. Пассажир, билет которого оплачен смертью.

Накрыв Патрика, Ярдман присел на доски бокса. Верхний свет отражался на его лысине, и от черной оправы очков на щеках и под глазами возникли глубокие тени.

— Я очень жалею, мой мальчик, жалею всей душой, — сказал Ярдман, закуривая сигарету и глядя на результат упражнений Билли в стрельбе. — Он натворил черт знает что.

Пожалуй, если и жалеет, то самую малость. Во всяком случае, не всей душой. Если у него вообще таковая имеется. Вы понимаете, чего хочет Билли? — спросил Ярдман, выбрасывая спичку.

Я кивнул.

— Может, вы могли бы пойти ему навстречу, мой мальчик? Попросите о снисхождении. Иначе, признаться, у вас возникнут трудности.

Я вспомнил свои глупые хвастливые слова в первый день знакомства с Билли — что я могу быть очень крутым. Теперь нужно было это доказывать. У меня на этот счет были большие сомнения.

Не дождавшись от меня ответа, Ярдман сказал не без сожаления:

— Глупо, мой мальчик. Не все ли вам равно, как себя вести, если впереди смерть?

— Поражение. — Я прокашлялся и проговорил отчетливо: — Поражение на всех уровнях.

— В каком смысле? — нахмурясь, спросил он.

— Коммунисты слишком алчны, — сказал я.

— Не понял, — отозвался он. — Вы говорите что-то не то...

— Им мало убить человека, им надо еще сломать его перед смертью. А это уже слишком.

— Ничего подобного, — сказал Раус-Уилер голосом правительственного чиновника.

— Разве вы не читали в газетах отчеты о процессах в Москве? — сказал я, удивленно вскидывая брови. — Все эти так называемые признания...

— Русские, — сказал он упрямо, — открытый и простой народ.

— Конечно, — согласился я. — Но некоторые из них очень похожи на Билли.

— Билли — англичанин.

— И куда же вы направляетесь? — спросил я.

Он поджал губы и промолчал.

— Надеюсь, — сказал я, — что ваше туристическое агентство достаточно подкрепило вашу веру в открытость, доброту и величие представителей той части земного шара, куда вы решили направиться.

— Мой мальчик, что за красноречие! — воскликнул Ярдман.

— Красноречие помогает. Отвлекает от разных мыслей, — пояснил я.

Меня вдруг охватила какая-то безрассудная отвага, и в голове сразу прояснилось. Разговаривать с этими двумя было гораздо лучше, чем в одиночестве ждать Билли.

— Цель оправдывает средства, — напыщенно повторил Раус-Уилер от кого-то услышанный девиз.

— Чушь, — возразил я. — Вы слишком высокого о себе мнения.

— Я... — сердито начал он, но осекся.

— Ну, кто вы? — сказал я. — Продолжайте. Можете не стесняться. Расскажите все как есть человеку, стоящему одной ногой в могиле.

Я вывел его из равновесия, и это уже было приятно.

— Я государственный служащий, — чопорно произнес он.

— Были, — напомнил я.

— Ну да...

— Какое же министерство?

— Финансов, — сказал он с самодовольством человека, допущенного в святая святых.

Министерство финансов. Вот это да!

— И какой же пост вы там занимали?

— Ответственный. — В голосе раздражение. Похоже, карьеры не сделал.

— Почему решили сбежать?

— Не ваше дело, — обходительность Раус-Уилера как ветром сдуло.

— Вы не совсем правы, — сказал я притворно извиняющимся тоном. — Коль скоро ваше решение сменить хозяев некоторым образом отразилось и на моей будущности, это касается и меня.

Он промолчал.

— Надеюсь, — иронически продолжал я, — вы направляетесь туда, где вас оценят по достоинству.

Некоторое мгновение в его глазах горела такая же злоба, как у Билли. «Мелкий человек, — думал я. — Полон грошовых обид. Отгоняет от себя малейшее подозрение в том, что на самом деле он не так блестящ, как ему кажется». Впрочем, это никоим образом не преуменьшало ценность информации, которую он, похоже, нес в своей голове.

— А вы? — обратился я к Ярдману. — Зачем вы-то этим занимаетесь?

Он мрачно посмотрел на меня. Кожа еще больше натянулась на его черепе.

— Идеология? — спросил я.

Он сбил пепел с сигареты, прикусил нижнюю губу и коротко ответил:

— Деньги.

— Неважно, что за товар везти, главное, чтобы за перевозку хорошо заплатили?

— Именно, — сказал он.

— Солдат-наемник. Убийство по заказу. Верность тому, кто больше платит.

— Верно, — сказал он.

Теперь понятно, вдруг подумал я, что я никак не мог его раскусить.

— Но поверьте, мой дорогой мальчик, — сказал он, — что я никогда не желал вам ничего дурного. Кому угодно, но не вам.

— Спасибо, — сухо отозвался я.